|
МСВС : МСВС/Р : Новости и комментарии : Мировая экономика
Версия для распечатки
Призрак 1929 года: Глобальные последствия банковского кризиса в США.
Ник Бимс
6 мая 2008 г.
Нижеследующий тест представляет собой вторую часть доклада, прочитанного Ником Бимсом (Nick Beams), национальным секретарем австралийской Партии Социалистического Равенства (ПСР — Socialist Equality Party) и членом международной редакции Мирового Социалистического Веб Сайта , на публичных собраниях в Сиднее и Мельбурне 9 и 15 апреля этого года. Бимс является международно-признанным авторитетом в вопросах марксисткой политэкономии, автором регулярных публикаций на МСВС и критических анализов глобализации и политической экономии.
ПСР и организация "Интернациональные Студенты за Социальное Равенство" (International Students for Social Equality) провели публичные собрания для обсуждения мирового значения углубляющегося кризиса, в котором оказалась финансовая и банковская система США. На обоих собраниях было довольно много присутствующих, среди которых — рабочие и студенты университетов. После доклада Бимса состоялась оживленная дискуссия, касавшаяся широкого круг проблем, связанных с причинами и последствиями финансового кризиса.
Был задан, в частности, вопрос том, почему ведущие экономисты не в состоянии предвидеть или объяснить кризис, почему банки и финансовые дома прибегают ко все более рискованным финансовым инструментам, а также как отразятся финансовые проблемы США на их международном положении. Другие вопросы касались влияния экономического распада на рабочие места, доступность жилья, уровень жизни и пенсионные перспективы обычных людей. Еще один круг вопросов касался жизнеспособности социалистической перспективы, а также того, как трудящиеся могут вести борьбу за социалистическую программу.
Глубокое значение имеет тот факт, что финансовый кризис, охвативший мировой капитализм, начался в Соединенных Штатах — сердце мирового хозяйства.
Если бросить общий взгляд на экономическую историю XX века, то она, грубо говоря, делится на две половины. Первые 50 лет прошли под влиянием разрушительных последствий распада мирового хозяйства, которое наступило вслед за мощным развитием, характерным для XIX столетия. После 1945 года начался новый период развития, который, казалось, положил конец ужасным событиям предыдущих десятилетий.
Послевоенное развитие основывалось в основном на могуществе американской экономики. Именно экономическая сила, а не просто победа во Второй мировой войне, позволила США создать основу для периода беспрецедентного капиталистического подъема. Бреттон-Вудское соглашение 1944 года создало новую международную валютную систему, а "План Маршалла" 1947 года обеспечил реконструкцию разрушенной войной Европы.
Беспрецедентный экономический рост дал повод для расцвета всевозможных иллюзий, особенно связанных с программой кейнсианства. Согласно кейнсианской доктрине, депрессии, подобные той, что охватила мир в 1930-е годы, навсегда остались в прошлом, потому что правительства и финансовые организации сумели отрегулировать капиталистическое хозяйство посредством увеличения государственных расходов и более строгого регулирования банковских ставок.
Казалось, что противоречия капитализма оказались преодолены. Но к концу 1960-х годов эти противоречия вновь вышли на поверхность. Основы послевоенного бума были напрямую связаны с ростом нормы прибыли на почве введения новых американских производственных методов по всему миру. Но теперь норма прибыли вновь стала падать.
Более того, международная валютная система, созданная Бреттон-Вудским соглашением, начала демонстрировать присущие ей противоречия. Это соглашение было попыткой преодолеть главное противоречие, лежащее в основе всей системы мирового капитализма — между развитием глобально организованного хозяйства и разделом мира на соперничающие национальные государства.
Капитализм давно уже перерос рамки национальных государств и национальных рынков. Даже самый крупный из всех национальных рынков, американский, уже не являлся самодостаточным. Для лидеров американского капитализма это был важнейший урок 1930-х годов. Ни одна национальная экономика не была в состоянии нормально функционировать в условиях кризиса мирового хозяйства.
Но жизнеспособное глобальное хозяйство нуждается в глобальной же валютной системе. Что могло выполнять роль мировых денег? В 1920-е годы была сделана попытка вернуться к золотому стандарту, но она провалилась. Возможно ли было создать какую-то новую систему глобальных бумажных денег и кредита? Джон Мейнард Кейнс предложил именно это. Глобальные бумажные деньги и кредитная система нуждаются в глобальном политическом и финансовом управлении. Для создания такой системы управления требуется, чтобы США и другие ведущие капиталистические державы уступили свой авторитет некоему новому центру. Но США отказались пойти на такой шаг, и тогда был выбран компромисс. Он заключался в фактическом признании американского доллара, обмениваемого по курсу 35 долларов за унцию золота, в качестве международной валюты.
Но именно рост капиталистического хозяйства периода послевоенного бума, который был в немалой степени обеспечен Бреттон-Вудской международной валютной системой, снова обострил центральное противоречие этой системы. Речь идет о противоречии между ролью американского доллара как международной валюты и его существованием в качестве денежной единицы одного конкретного национального государства — США.
К концу 1960-х годов объем долларовых средств, циркулировавших в мировой экономике, намного превышал их официальное покрытие золотым запасом США. Реагируя на огромный долларовый спрос — а также попытку обменять бумажные доллары на золото, что ослабляло позиции Соединенных Штатов, — президент Никсон 15 августа 1971 года фактически упразднил Бреттон-Вудское соглашение, отменив твердый золотой паритет доллара. В 1973 году, после бесплодных попыток установить какие-то неизменные курсы между важнейшими валютами мира, начался период плавучих обменных курсов.
Деиндустриализация Америки
Крах Бреттон-Вудской системы стал первым проявлением относительного упадка экономических позиций Соединенных Штатов по отношению к другим ведущим капиталистическим странам. Это падение приняло резкий характер к концу 1970-х годов, поскольку доллар упал в цене, и мировой капитализм страдал от стагфляции — сочетания быстрорастущей инфляции с низким экономическим ростом — рецессии и рекордного после войны уровня безработицы.
В 1979 году Пол Волкер (Paul Volcker) стал председателем Федеральной Резервной Системы (ФРС) США. В интересах капиталистического класса Америки он инициировал ряд мер, которые должны были помочь преодолеть эти проблемы.
Так называемый "шок Волкера" был вызван резким повышением банковских ставок. Политика Волкера ставила перед собой две взаимосвязанные цели: поднять стоимость американского доллара и обеспечить его преобладающие позиции в мировом хозяйстве (что приносило США огромную пользу), а также уничтожить неприбыльные секторы американской промышленности и путем проведения реструктуризации американской экономики восстановить более высокую норму прибыли.
Эти действия были необходимо связаны с новой волной атак на рабочий класс Америки. Начало этому процессу было положено увольнением авиадиспетчеров и уничтожения их профсоюза в 1981 году, развитием компьютеризации в производстве и управлении (персональный компьютер был впервые создан в 1981 году) и развитием глобальных систем производства, использующих дешевые трудовые ресурсы.
"Шок Волкера" удался. Начиная с 1982 года, биржевые рынки стали непрерывно идти вверх, и норма прибыли тоже выросла. Но это вовсе не означало нового подъема в общем развитии американской экономики. Десятилетие 1980-х годов завершилось финансовым кризисом, когда разорилось более тысячи кредитных и сберегательных учреждений. Известный экономист Джон Кеннет Гэлбрейт назвал это "крупнейшей и наиболее дорогой в истории авантюрой, связанной с мошенничеством, должностными преступлениями и воровством"; этот кризис обошелся обществу в сумму в 160 миллиардов долларов. В октябре 1987 года разразился биржевой кризис, а к 1990 году началась рецессия.
США и мировое хозяйство в целом были не в силах начать очередной подъем до тех пор, пока не произошел новый исторический сдвиг в экономическом ландшафте. Речь идет о распаде Советского Союза и сталинистских режимов в Восточной Европе, а также об открытии китайской и индийской экономики для свободного проникновения мирового рынка. Эти события предоставили мировому обмену огромные, новые, дешевые трудовые резервы, удвоив по некоторым подсчетам глобальную рабочую силу. Они также трансформировали структуру американского капитализма, что стало причиной нынешнего финансового кризиса.
В конце Второй мировой войны американский капитализм добился экономической гегемонии на основе своего промышленного могущества. Хотя во время послевоенного бума — по мере того, как росли индустриальные мощности Европы и Японии — американская промышленность начала терять свое сравнительное превосходство, она все еще представляла собой значительную силу. Но в течение последних тридцати лет мы наблюдаем процесс деиндустриализации американского хозяйства и рост роли финансов в качестве преобладающего и наиболее динамичного компонента экономики США.
Значение этого превращения может быть понято лишь в том случае, если принять во внимание базовые процессы капиталистического накопления. Одним из важнейших открытий Маркса является его объяснение секрета накопления капитала. Маркс показал, что конечным источником капиталистического богатства выступает прибавочная стоимость, которую капитал извлекает из использования наемного труда. В капиталистическом обществе богатство принимает множество поразительных форм. С одной стороны, существует промышленная прибыль, затем — доходы, получаемые с ренты за землю и недвижимости, потом — богатства, снимаемые с увеличения в цене активов: акций, домов, земли. Кажется иногда, что деньги каким-то волшебным образом производят еще больше денег, что богатство увеличивается как-то само собой.
Маркс показал, что, в конечном итоге, все эти различные формы капиталистического богатства представляют собой части прибавочной стоимости, извлекаемой из рабочего класса, которые распределяются между различными владельцами собственности.
Во втором томе Капитала он объяснил, что для владельца денежного капитала (банков и финансовых организаций) "процесс производства представляется лишь неизбежным промежуточным звеном, неизбежным накладным расходом в целях прибыли. Все нации, пришедшие к капиталистическому способу производства, время от времени охватывает страстное желание делать деньги, не прибегая к процессу производства". Процесс, который Маркс описывал как "эпизодический", стал сегодня перманентной характеристикой американского капитализма.
Следующие цифры показывают масштабы этого процесса. В 1982 году прибыль финансовых учреждений составила 5% от общей корпоративной прибыли после уплаты налогов. В 2007 году эта часть составляла 41%, несмотря на то, что доля финансовых учреждений в общей корпоративной прибавочной стоимости увеличилась лишь вдвое — с 8 до 16%. Между 1982 и 2007 годами доля прибыли финансового сектора в американском ВВП выросла в шесть раз. Как заметил комментатор Financial Times Мартин Вольф, за этим подъемом скрывается общее для всей экономики увеличение leverage (системы рычагов для обеспечения биржевых махинаций). Долги к нашему времени стали тем философским камнем, который превращает свинец в золото. Только теперь процесс разрыва этих рычагов угрожает превратить золото обратно в свинец. Развитие биржевых махинаций непрерывно прогрессировало в 1990-е годы, а после 2000 года приобрело лавинообразный характер.
В статье от 19 марта 2008 года журнал Economist отметил: "С 2000 года... стоимость активов, контролируемых хеджинговыми фондами, приносящих больше процентов и более рискованных, умножилась в пять раз... В 1980 году долг финансового сектора представлял собой лишь одну десятую часть нефинансового долга. Сейчас он составляет половину".
"Этот процесс превратил банки, специализирующиеся на капиталовложениях, в машины долга, играющие на биржах на свой страх и риск. Goldman Sachs располагал примерно 40 миллиардов долларов в качестве основы для того, чтобы контролировать активы на 1,1 триллиона. В Merrill Lynch, одном из банков с наиболее рискованными вложениями, один триллион долларов в активах балансирует на пакете акций, стоящем примерно 30 миллиардов долларов. Когда цены на рынках идут вверх, такие схемы приносят фантастические барыши. Но когда цены падают, даже небольшое снижение в оценке активов способно уничтожить все вложения капитала".
Хотя процесс выстраивания такого рода финансовых схем концентрируется в США, он является глобальным феноменом. В 1980 году стоимость акций на мировых финансовых рынках примерно равнялась мировому ВВП. В 1993 году их стоимость выросла в два раза, а к концу 2005 года поднялась до 316% — более чем в три раза превысив объем мирового ВВП.
Одним из важнейших факторов, двигающих этот процесс, служит понижение банковских ставок. В свою очередь, это стало возможным из-за снижения инфляции. А низкая инфляция отчасти стала возможной из-за дешевизны производства в Китае и других местах. Другими словами, здесь присутствует симбиозное — если не сказать паразитическое — взаимоотношение между ростом финансового капитала и вовлечением в процесс производства новых ресурсов дешевой рабочей силы.
Посмотрим теперь, как именно прибавочная стоимость, выкачанная из китайских пролетариев, распределяется между различными секторами капитала?
Наличие дешевого кредита сыграло значительную роль в покупке земель и постройке торговых центров. (Мы наблюдали, например, проблемы, с которыми столкнулась австралийская фирма Centro, когда в конце прошлого года исчезли дешевые кредиты, которые она использовала для расширения сети своих торговых центров).
Наличие дешевого кредита тянет вверх цены на активы, включая торговые центры. Это означает, что владельцы вынуждены повышать арендную плату для того, чтобы окупить свои расходы. Но огромные торговые фирмы, такие как WalMart в США — крупнейший импортер китайских товаров, а сегодня также и крупнейший американский работодатель, — способны выдерживать такие платежи, поскольку они делают огромные наценки на дешевые товары, привезенные из Китая.
Извлечение прибавочной стоимости происходит в ходе производства этих товаров. Оно вырастает из огромной разницы между ценой рабочей силы (заработной платой) нанятых рабочих и ценой тех товаров, которые они производят. Затем эта прибавочная стоимость распределяется между различными владельцами собственности: определенная доля идет WalMart, часть — владельцу торгового центра в форме арендной платы, еще часть — финансовым компаниям, которые ссудили деньги на сооружение этого здания.
Процесс разбухания стоимости активов может продолжаться, поскольку сохраняется доступ к дешевому кредиту, и эти активы могут приносить достаточные доходы. Однако если прекратится какое-либо из этих условий, то процесс обращается в свою противоположность.
После биржевого краха и падения рынка акций высокотехнологических (dot.com) компаний в стадию бума вошел рынок недвижимости США, чему опять-таки способствовал дешевый кредит. Этот бум начался в конце 1990-х годов, но особенно пошел вверх после завершения рецессии 2000-2001 годов.
Новой парадигмой стала модель "создать и распространить" (originate and distribute). Держатели ипотек выдают ссуды для покупки недвижимости, а затем сразу же продают закладные бумаги финансовым структурам, по пути получая гонорар за создание долга. Финансовые структуры затем собирают разные закладные вместе, сортируют их, собирают в новые пакеты и продают их различным организациям — хеджинговым фондам или специальным кредитным организациям, которые создаются банками и другими финансовыми структурами.
Покупатель дома является источником дохода для всех этих держателей производных активов. Финансовая надежность покупателя не проверяется при этом особенно тщательно, потому что до сих пор считалось, что если один покупатель обанкротится, то можно будет переоформить другой заем или, на худой конец, продать этот дом по более высокой цене.
Но весь этот процесс, в конце концов, наткнулся на одно непреодолимое препятствие — падение реальной заработной платы американского рабочего класса. Эта тенденция развивается уже в продолжение тридцати лет, за исключением краткого периода в конце 1990 годов, возобновившись после конца рецессии в 2001 году.
Это падение реальных зарплат — явление вовсе не временное. Как заметил американский экономист Роберт Райх (Robert Reich), все различные паллиативные механизмы для поддержания уровня доходов — вовлечение женщин в процесс труда, продление рабочей недели, наконец, увеличение семейных долгов, особенно посредством долгов, полученных за активы недвижимости (home equity), — оказались исчерпаны. Миллионы американских рабочих и члены их семей стоят перед лицом катастрофы, поскольку потенциальная продажная цена их домов падает ниже уровня их сохраняющихся долгов, превращая их активы в пассивы — и этот процесс воспроизводит себя по всему миру.
К началу страницы
МСВС ждет Ваших комментариев:
© Copyright
1999-2017,
World Socialist Web Site |
