|
НА МСВС
Эти и другие сообщения и аналитические обзоры доступны
на английском языке по адресу
www.wsws.org
Новости и комментарии
Социальные вопросы
История
Культура
Наука и техника
Философия
Рабочая борьба
Переписка
Трибуна читателя
Четвертый Интернационал
Архив
Что такое МСВС?
Что такое МКЧИ?
Книги
Другие языки
Английский
Немецкий
Французский
Итальянский
Испанский
Индонезийский
Польский
Чешский
Португальский
Сербохорватский
Тамильский
Турецкий
Сингальский
|
|
МСВС : МСВС/Р : Троцкизм
Версия для распечатки
Лев Троцкий и постсоветская школа исторических фальсификаций: Рецензия на две недавние биографии Льва Троцкого
Дэвид Норт
20 июля 2007 г.
Ниже публикуется третья из четырех частей рецензии на две биографии Троцкого, написанные профессорами Джеффри Суэйном и Ианом Тэтчером.
Я уже вкратце упомянул метод Иана Тэтчера. Давайте вернемся к этой теме и рассмотрим три абзаца из Введения к биографии Троцкого, написанной Тэтчером.
"Из своего повествования о событиях 1917 года лишь сам Троцкий выходит с почетом. Если бы в 1924 году были приняты его аргументы из Уроков Октября, то только один человек годился бы на смену умершему Ленину — сам Лев Троцкий. Ясно поэтому, что, будучи обвиненными в грехах меньшевизма в 1917 году, коллеги Троцкого пытались опровергнуть его Уроки Октября. Сделали это они в серии докладов и статей, которые были затем собраны и опубликованы в форме книги на русском и других языках".
"Ведущие большевики (включая Каменева, Сталина, Зиновьева и Бухарина) и представители Коммунистического Интернационала и Коммунистического Союза молодежи доказывали, что статья Троцкого не дает правдивой истории Октябрьской революции. Противники Троцкого утверждали, что если обратиться к важнейшим документам того времени, например, к растущей библиотеке мемуаров, то можно увидеть, насколько его память исказила действительность. Самое главное в том, что Троцкий преуменьшил роль Ленина и большевистской партии и преувеличил свой собственный вклад. Неверно, например, утверждать, что в 1917 году все время шла постоянная борьба между Лениным, пытавшимся перевооружить партию теорией перманентной революции Троцкого, и право-меньшевистской фракцией внутри рядов большевиков. На самом деле, анализ Ленина в 1917 году вырос из давно разработанной [им] теории русской революции. Поскольку Ленин убедил своих коллег в правильности этой развивающейся стратегии, то ни Ленин, ни партия никоим образом не находились под влиянием Троцкого или троцкизма".
"Наоборот, продолжают сторонники анти-троцкистской коалиции, вся история ленинизма и большевизма до и после 1917 года состояла из оппозиции к троцкизму. К сожалению, Троцкий не понял, что он добился успеха в 1917 году лишь потому, что действовал под руководством большевистской партии. Он не попытался стать большевиком по-настоящему. Если бы он стал таким, то написал бы совершенно другую историю. Тогда бы Троцкий признал свои прошлые и недавние теоретические и организационные ошибки. Только таким путем молодежь сможет понять настоящее отношение между ленинизмом и троцкизмом и избежать грехи последнего. Уроки Октября стали попыткой Троцкого подменить ленинизм троцкизмом. Но большевистская партия не могла позволить ему сделать это. Руководство понимало опасность троцкизма, разоблачило недооценку Троцким крестьянства, его ошибочные установки во время мирных переговоров с Германией, во время профсоюзной дискуссии и в вопросе о денежной реформе" [1].
Значение этих абзацев в том, что они выражают весьма изощренный стиль, который неоднократно применяется Тэтчером для маскировки своей фальсификации истории: он строит видимость объективного исторического изложения из фракционных заявлений смертельных политических врагов Троцкого. Почти все в вышеизложенном отрывке является ложью. "Критика" Троцкого была собрана Тэтчером из серии лживых нападок, написанных Сталиным, Зиновьевым и Каменевым в ноябре и декабре 1924 года, чтобы дискредитировать блестящий анализ политических разногласий и внутрипартийной борьбы большевистской партии в ключевом революционном 1917 году, проделанный Троцким.
В работе Уроки Октября Троцкий рассматривал события и разногласия, которые Зиновьев, Каменев и Сталин вовсе не желали освещать, ведь правая и примиренческая политика поставила их несколько раз в 1917 году в оппозицию к Ленину. Сталин и Каменев присоединились к меньшевикам в марте 1917 года до приезда Ленина в Россию. В октябре 1917 года Каменев и Зиновьев были против восстания. Кроме того, роль Троцкого в обеспечение победы большевиков в октябре 1917 года сопоставима лишь с ролью самого Ленина. Аргументы из вышеприведенного отрывка были сфабрикованы для того, чтобы снизить эффект критики Троцкого в его Уроках Октября и подорвать его репутацию вождя революции. По словам историка Роберта В. Дэниэлса, обвинения по адресу Троцкого в ответ на Уроки Октября "были или полностью выдуманы или преувеличены до гротескных размеров; обиженные вожди хотели уничтожить самого автора, а не ошибки доктрины" [2].
Но Тэтчер не объясняет контекст этих нападок на Троцкого и не оспаривает их верности. Он принимает позу искусственной беспристрастности в изложении лжи и фабрикаций. "Доводы против Троцкого" — такой эвфемизм использует Тэтчер для обозначения массивной кампании поклепов со стороны бюрократии — приобретают в его изложении оттенок рассудительности, достоинства и легитимности. В итоге, Тэтчер превращает свою книгу в свалку разного рода политических и исторических фальсификаций, которые накопила новая советская бюрократия в своей борьбе с Троцким. Это коварная и бесчестная методология. Старая ложь маскируется здесь под объективное историческое изложение. Таков прием, неоднократно применяемый Тэтчером.
"Миф" 1905 года
Как и Суэйн, Тэтчер обещает разоблачить "главные мифы" о жизни Троцкого, такие, как его роль в революции 1905 года. Посмотрим, как выполняет эту работу профессор Тэтчер. Поскольку ключевая роль Троцкого в 1905 году была широко признана учеными всего мира, читатель вправе ожидать, что для опровержения этого консенсуса ученых Тэтчер тщательно подберет новые факты и аргументы. На самом деле — и вопреки тому вниманию, которое уделил этому пункту издатель во введении к книге — "демифологизация" Троцкого в 1905 году со стороны Тэтчера занимает всего один сравнительно короткий абзац.
Тэтчер начинает следующим образом: "Трудно определить точно влияние, которое Троцкий имел на курс революции 1905 года". Да, трудно взвесить точное влияние, но у нас имеется масса информации, которая позволяет сделать некоторые обоснованные оценки о степени и глубине этого влияния. Множество мемуаров того периода свидетельствуют о руководящей политической роли Троцкого. Троцкий стал председателем Петербургского Совета рабочих депутатов и издавал две ежедневные газеты, Русскую Газету и Начало, которые выпускались большими тиражами. Как бы предусматривая мое возражение, Тэтчер утверждает, что "мы не можем знать, сколько людей находилось под влиянием его журналистики" [3]. Это снова не так. В статье, которую сам Тэтчер написал в сентябре 2005 года для журнала History Review, он признавал, что тираж этих двух газет доходил до 100 тысяч экземпляров, что превосходило тираж газет соперников, по меньшей мере, на 20 тысяч экземпляров [4]. Вдруг Тэтчер переводит разговор в другую плоскость и выдвигает аргумент, не имеющий отношения к политическому влиянию Троцкого во время революции 1905 года. Он пишет: "Вряд ли его статьи доходили до большого числа крестьян. У него попросту не было связей в деревне и его воззвания не доходили до крестьянства" [5].
Это совершенно не относится к делу. Влияние Троцкого и вообще всего социал-демократического движения в 1905 году выросло на основе городских пролетарских масс. Петербургский Совет являлся политическим органом рабочего класса. Он поднялся на волне революционной пролетарской активности, одним из важных эпизодов которой стала всеобщая стачка в октябре 1905 года. Крестьянство в массе своей начало восставать лишь в 1906 году, уже после физического подавления социалистического рабочего движения.
Тэтчер продолжает: "Даже в столице, главном поле его деятельности, он не создал и не основал никакой конкретной фракции или группы. Он не являлся, например, движущей силой, организовавшей Совет Рабочих Депутатов, хотя он, возможно, стал потом, как замечает один из участников, "беспрекословным вождем меньшевиков в Петербургском Совете " [6] (курсив Д.Н.). Как и замечание о крестьянах, вопрос о фракционной принадлежности притянут Тэтчером лишь в целях построения конструкции, оспаривающей установленные исторические факты. В тот момент в истории российского социал-демократического движения фракционные группировки были гораздо менее постоянны, чем в 1917 году. С другой стороны, можно сказать, что политическое значение Троцкого только усиливалось тем, что он оставался сравнительно независимым от обеих главных фракций партии. Возьмем неуклюжую формулировку Тэтчера: Троцкий "возможно, стал потом" беспрекословным вождем меньшевиков в Совете. Только "возможно"? Тэтчер не выдвигает аргументов, опровергающих руководящую роль Троцкого, но мы можем быть уверены, что если бы такое у него имелось, он бы трубил об этом во весь голос. Вместо этого выдвигается новый аргумент. "В мемуарах тогдашнего премьер-министра, графа Витте, Троцкий не упоминается... это только подтверждает ограниченное влияние Троцкого на массовое сознание" [7].
Это аргумент хитрого жулика, а не честного ученого. Граф Витте, царский премьер-министр, не упоминает Троцкого в своих мемуарах. Тэтчер придает этой детали выдающееся историческое значение. Из этого опущения графом имени Троцкого Тэтчер выводит далеко идущие выводы о месте Троцкого в массовом сознании осенью 1905 года. Можно задать вопрос, а почему Тэтчер не указывает на другие мемуары, написанные людьми, которые лучше Витте — старого придворного аристократа, более привыкшего к поместьям и дворцам — знали рабочие кварталы Санкт-Петербурга? Беспринципному и жалкому школярству свойственно скрывать исторические свидетельства или принижать их значение, если они опровергает чью-либо излюбленную теорию. Тэтчер поступает именно так. Например, он должен был бы обратить внимание своих читателей-студентов на воспоминания Анатолия Луначарского, участника революции 1905 года и члена фракции большевиков. В его знаменитых Революционных силуэтах Луначарский следующим образом описывает роль Троцкого в 1905 году:
"Популярность его среди петербургского пролетариата ко времени ареста была очень велика и еще увеличилась в результате его необыкновенно картинного и героического поведения на суде. Я должен сказать, что Троцкий из всех социал-демократических вождей 1905-1906 годов, несомненно показал себя, несмотря на свою молодость, наиболее подготовленным, меньше всего на нем было печати некоторой эмигрантской узости, которая, как я уже сказал, мешала в то время даже Ленину; он больше других чувствовал, что такое широкая государственная борьба. И вышел он из революции с наибольшим приобретением в смысле популярности; ни Ленин, ни Мартов не выиграли, в сущности, ничего. Плеханов очень много проиграл вследствие проявившихся в нем полукадетских тенденций. Троцкий же с этих пор стал в первый ряд" [8].
Луначарский вспоминает еще об одном случае, когда Троцкого в присутствии Ленина называли ведущей фигурой Петербургского Совета. В то время Ленин и Троцкий принадлежали к разным фракциям, и Ленину не очень-то приятно было слышать о политическом триумфе своего соперника. Согласно свидетельству Луначарского, "Ленин как будто омрачился на мгновение, а потом сказал: "Что же, Троцкий завоевал это своей неустанной работой и яркой агитацией"" [9].
Тэтчер решил обойти стороной еще одно воспоминание современника — лидера меньшевиков Федора Дана, — которое не оставляет сомнений насчет огромного политического влияния Льва Троцкого в 1905 году. Политическая перспектива, с которой был связан Троцкий в то время — признание пролетарского и социалистического характера революции — увлекла за собой значительные силы среди большевиков и меньшевиков.
Дан вспоминал: "Обстановка же "дней свободы" была, как мы видели, такова, что практически толкала и меньшевиков, и большевиков в сторону "троцкизма". На короткое время "троцкизм" (правда, в то время еще безымянный), в первый и в последний раз в истории русской социал-демократии, стал ее объединяющей платформой. Не случайно поэтому и то, что после ареста (в ноябре) Хрусталева, председателя Петербургского Совета Рабочих Депутатов, именно Троцкий... стал его естественным и никем не оспариваемым преемником — на те недолгие дни, которые еще оставалось жить самому Совету)" [10].
Увертки Тэтчера и игнорирование им всех важных свидетельств, которые противоречат его стремлению умалить роль Троцкого в революции 1905 года, не только дискредитируют написанную им биографию, но также бросают тень на его честь как историка. Я должен подчеркнуть, что недостойное освещение этой конкретной темы, то есть роли Троцкого в революции 1905 года, не является изолированным эпизодом. Это присуще методу, который Тэтчер применяет во всей биографии для дискредитации Троцкого.
Фальсификация Тэтчером внутрипартийной борьбы
Оценка Тэтчером политической борьбы, которая поднялась в российской Коммунистической партии в начале 1920-х годов, представляет собой издевательскую подделку под действительную работу ученого. Во "Введении" Тэтчер приводит аргументы фракционных противников Троцкого с целью представить эту амальгаму в качестве объективного описания исторических событий. Например, в важной главе биографии, в которой описывается взрыв внутрипартийной борьбы, Тэтчер пишет, что Троцкий "взялся за антибюрократическую программу с его обычной спешностью и волнением, полагая, что партия вошла в новый период, в котором только его методы обеспечат надежный успех" (курсив Д.Н.) [11].
Тэтчер продолжает: "Его коллеги в руководящих органах партии сомневались в этом. Они не были убеждены в том, что дела шли так плохо, как их представлял Троцкий. Да, были хозяйственные проблемы, но их можно было заранее ожидать. Тем не менее, немедленного коллапса не предвиделось. Партия полагала, что перед ней лежат несколько лет трудной и целенаправленной работы, прежде чем экономика вполне выправится. Глядя на партию, товарищи Троцкого утверждали, что они могут поздравить самих себя с воспитанием нового поколения партийцев. Прилив новых членов должен был, несомненно, ускорить разрешение важных задач. Отвергнув анализ Троцкого о воображаемых болезнях, угрожающих режиму, большинство старых большевиков задавали себе вопрос о том, можно ли доверять ему в разработке правильной и разумной политики. Им казалось, что в той же мере, в какой Троцкий был склонен преувеличивать трудности, его предложения выглядели неопределенными и непонятными. Что касалось большинства членов Политбюро, то для них Троцкий был частью проблемы, а не ее решения. Например, если он был так обеспокоен недостатком систематического руководства, то почему он отсутствовал на важных заседаниях Совета Труда и Обороны и Совнаркома? В повседневных привычках Троцкого не было заметно сознательности. Кроме того, он не предлагал ничего конкретного. Это было неудивительно, учитывая его прошлый опыт. В недалеком прошлом Троцкий потерпел ряд поражений в своих попытках воспротивиться Ленину в вопросах о Брест-Литовском мире и отношения к профсоюзам. Коллеги Троцкого полагали, что его несогласие коренилось не в реальной действительности, а в чувстве обиженного самолюбия из-за личных неудач. Троцкий был уязвлен, когда в апреле 1923 года XII съезд положил под сукно его предложения, проникнутые более воинствующим отношением к вопросам религии. В сентябре 1923 года Троцкий был, конечно, возмущен новыми назначениями и передвижениями в Революционном Военном совете. Наконец, самым сильным уколом для Троцкого стало решение Центрального Комитета, когда ЦК отказался предоставить ему диктаторские полномочия. Троцкого предупредили, что его беспочвенная критика поощряет антипартийные кружки, вносит ненужные раздоры в партийную работу и угрожает расколоть партию на старое и новое поколения" [12].
В изложении Тэтчера этот отрывок создает впечатление, будто большинство Политбюро (Тэтчер использует эвфемизм, говоря о "товарищах Троцкого") спокойно и сдержанно отвечало на критику Троцкого. В лице Троцкого Политбюро имело что-то вроде неразорвавшегося снаряда, с которым было трудно, даже невозможно, сотрудничать. Он надоедал своим "коллегам" невозможными требованиями, а сам не выполнял заданий, за которые нес ответственность. Кроме того, Троцкий плохо понимал действительность и спорил даже с Лениным; им двигало субъективное раздражение и, что всего хуже, он требовал диктаторских полномочий. Картина, нарисованная Тэтчером, дает его ученикам-студентам вполне отрицательное представление о Троцком и его политической работе.
Однако Тэтчер скрывает от читателей, что его слова представляют собой тенденциозный пересказ бессовестного и нечестного фракционного документа, написанного политическими врагами Троцкого — которых Тэтчер софистически называет "товарищами" и "коллегами" — 19 октября 1923 года, в ответ на письмо Троцкого от 8 октября и на знаменитое оппозиционное Письмо 46-ти от 15 октября того года. Отсутствуют кавычки и подстрочные замечания. Нет объяснения, что аргументы, которые Тэтчер с симпатией пересказывает, являлись на самом деле набором фракционной лжи и полуправды [13].
Тэтчер также не сообщает своим читателям, что Троцкий подготовил сокрушительный ответ на это письмо и послал его 23 октября. В своем ответе он опроверг все обвинения Зиновьева, Каменева и Сталина, сформировавших в то время так называемый "триумвират" — беспринципную фракцию против Троцкого.
Стоит только заглянуть в книгу Э.Х. Карра Междуцарствие, где проанализирован весь этот материал (вернее, та часть его, которая была известна в начале 1950-х годов), чтобы признать умышленно дезориентирующий характер подхода Тэтчера. Карр цитирует отрывки из "бичующего ответа" Троцкого триумвирам и не оставляет у своих читателей сомнения, на какой стороне лежит истина [14].
Речь Троцкого на XIII съезде
Одним из величайших успехов Дойчера в его биографии стало описание героизма и пафоса, проявленного Троцким во все более трудных условиях его борьбы против огромной реакционной бюрократии. Тэтчер, намереваясь стереть воспоминания об этой исторической борьбе, использует риторические трюки, несовместимые с серьезным исследованием, чтобы умалить борьбу Троцкого и осветить ее уничижительным образом. Я снова должен обратить внимание на использование им цитат, вносящее одну путаницу. Тэтчер упоминает об основном докладе, с которым Троцкий выступил на XIII съезде партии в мае 1924 года и замечает по этому поводу: "О нем [докладе] отзывались как "о наиболее глупой речи в продолжение всей его карьеры"" [15].
Кто так отзывался? кто был автором этой ядовитой оценки? Было ли это суждением участника съезда, независимо от того, поддерживал он Троцкого или нет? Нет, на самом деле мы нашли источник этого суждения в томике, опубликованном в 1974 году издательством Торонтского университета под названием Резолюции и решения Коммунистической партии Советского Союза (Resolutions and Decisions of the Communist Party of the Soviet Union). Этот сборник включает серию документов XIII съезда и краткое вступление к документам, написанное профессором Ричардом Грегором (Richard Gregor), редактором книги. Грегор пишет, что Троцкий "прочел доклад, который оказался, наверное, наиболее глупой речью его карьеры" [16]. Он не указывает причину такой оценки и не печатает в книге текст самой речи. Кроме того, Грегор едва ли является историком, к которому можно обратиться за продуманным и непредвзятым суждением на темы, связанные с историей Советского Союза [17]. За исключением удобной цитаты в деле уничижения Троцкого, нет никакой причины цитировать мимолетное замечание Грегора о XIII съезде, как будто оно принадлежит уважаемому источнику.
Давайте далее внимательно проследим, как Тэтчер использует доклад Троцкого на XIII съезде, который заканчивался хорошо известной и часто цитируемой фразой: "Права или не права, но это моя партия, и я несу последствия за ее решения до конца". Тэтчер цитирует несколько предложений из доклада Троцкого, включая и вышеприведенную концовку. Затем он продолжает: "Троцкий, таким образом, не имел никакого основания жаловаться, когда съезд подтвердил резолюцию XIII конференции против него" [18]. Кажется, все предельно просто. Троцкий сказал, моя партия, права она или нет, как же он может восставать, если она приняла решение против него? Но Тэтчер пропустил те отрывки речи, которые показывают, что доклад Троцкого носил гораздо более тонкий и воинствующий характер, чем данные Тэтчером куски цитат. Троцкий категорически заявляет о своем несогласии с резолюцией и подтверждает свою обязанность оспаривать решения, с которыми он несогласен [19]. Когда Тэтчер печатает урезанную цитату, он передергивает позицию Троцкого и оправдывает действия, которые его противники предпринимали против него.
Тэтчер фальсифицирует отношения между Лениным и Троцким
Тэтчер утверждает, что "отношение Ленина к Троцкому было в высшей степени проблематичным". Он заявляет, что в политическом "Завещании" Ленина в декабре 1922 года "Троцкому не было дано оценки, дававшей ему какое-либо преимущество по сравнению с любым другим товарищем". Это не так. В то время как Ленин выразил свои сомнения относительно Троцкого, сказав, что он "чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела", Ленин писал о его "выдающихся способностях. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК..." [20] Тот же документ предупреждал, что "тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть..." [21] Знаменитое добавление Ленина к своему "Завещанию", которое опускает Тэтчер, убеждает Центральный Комитет снять Сталина с поста Генерального секретаря [22]. Тэтчер далее пишет: "Ленин вряд ли согласился бы с выдвижением Троцкого на первые роли, потому что даже в 1922-23 годах, когда он полагался на Наркомвоенмора в деле защиты некоторых общим им взглядов, он продолжал подозревать его. Биограф Ленина подчеркнул, что он сместил бы Троцкого при первой подходящей возможности" (курсив Д.Н.) [23].
Это намеренно запутанная и ложная картина. Множество исследований, опирающихся на большую массу документов, показали, что в последние месяцы своей жизни Ленин все больше подозревал и враждовал со Сталиным. Растущее недоверие к Сталину выразилось в нескольких документах, которые Ленин написал в течение нескольких месяцев и недель, предшествовавших его последнему удару в марте 1923 года. В этот период Ленин все больше сближался с Троцким, которого он рассматривал как наиболее ценного союзника в разворачивающейся борьбе против Сталина. Мы готовы согласиться, что политические события в критический период между декабрем 1922 и мартом 1923 года дают место различным интерпретациям. Но мы все же по-прежнему стоим перед цитатой Тэтчера о предполагаемой находке "биографа Ленина", согласно которой Ленин, если бы был жив, "сместил бы Троцкого при первой подходящей возможности".
Биограф, которого имеет в виду данное замечание, это Роберт Сервис (Robert Service), автор трехтомного исследования о Ленине. Здесь не место для оценки биографии мистера Сервиса, которую я ставлю не очень высоко. Но нам надо проверить, как г-н Тэтчер использует цитаты. Обращаясь к страницам 273-274 этой биографии (на которые указывает сноска), мы не находим там никаких упоминаний о плане Ленина по избавлению от Троцкого. На самом деле Сервис дает совершенно иную оценку планов Ленина. Хотя в прошлом, согласно Сервису, Ленин использовал Сталина для усмирения Троцкого, "его разногласия со Сталиным по поводу внешней торговли и на другие темы изменили положение: он нуждался в Троцком, чтобы обуздать все более рвущегося к власти Сталина". Несмотря на его прошлые конфликты с Троцким, "Октябрьская революция и Гражданская война объединили их, и Ленин приглашал Троцкого установить более тесные связи" [24]. Чуть дальше Сервис снова пишет о мнении Ленина по поводу Троцкого и Сталина: "Несмотря на свои сомнения, он [Ленин] начал предпочитать Троцкого. Это было ясно из последних писем Ленина, в которых он попытался заключить с ним союз по ряду злободневных вопросах, по которым Сталин стоял поперек дороги. В конце декабря 1922 года Ленин попросил Крупскую передать Троцкому, что его чувства к нему после побега Троцкого из Сибири в Лондон в 1902 году не изменились и не изменятся "до самой смерти" [25]. Мы снова отмечаем, что в интересах своего стремления дискредитировать Троцкого Тэтчер приписал другому историку мнения, которых тот вовсе не придерживается.
Как и всем людям, историки не безгрешны. Они допускают ошибки. Не каждая ошибочная цитата служит доказательством профессиональной некомпетентности, тем более — свидетельством тайного плана что-то исказить и сфальсифицировать. При обнаружении таких ошибок надо сохранять чувство меры. Но дело в том, что в биографии Тэтчера мы имеем дело не с рядом отдельных ошибок, а с системой искажений и фальсификаций. Описание Тэтчера построено так, чтобы создать у читателей, особенно у начинающих студентов, ложное представление о Троцком, но также и выработать у них дезориентирующее и искаженное понимание всей исторической эпохи.
То, что находит выражение в биографиях Тэтчера и Суэйна, это процесс, который можно назвать эрозией исторической правды. Снова подвергается нападкам исторический образ Троцкого как великого революционного борца и мыслителя. Этот образ выкристаллизовался из процесса разоблачения лжи и преступлений Сталина, то есть из дискредитации масштабной демонизации Троцкого, которая распространялась из Советского Союза (а также из Восточной Европы и Китая) и которая поддерживалась многочисленными профессорами, связанными со сталинистскими партиями всего земного шара. Перед нами развертывается антиисторическая интеллектуальная контрреволюция, и Тэтчер со Суэйном привносят в нее свой недостойный вклад. Лишь в таком контексте можно понять их неуемное рвение, пронизанное стремлением принизить Троцкого и даже сделать из него объект насмешек.
Проблемы быта
Давайте, например, рассмотрим характеристику Тэтчером замечательного сборника статей Троцкого, опубликованных под названием Проблемы быта. Тэтчер пытается представить Троцкого как заносчивого сноба, который "низко оценивал общие привычки русского общества. Он рассматривал массу русских как некультурных. Он обзывал их невежественными, расхлябанными, грязными, склонными к площадной брани, находящимися под влиянием предрассудков" [26]. В таком освещении читатель действительно настроен рассматривать Троцкого как элитарного сноба, далекого и чуждого массе русского народа. Этот сконструированный образ усиливается следующим саркастическим замечанием Тэтчера: "Нельзя не отметить, что идеальный тип человека представляется Троцкому таким, каким является он сам, только многократно умноженным. Советы Троцкого проникнуты его собственным специфическим типом упрощения" [27].
Выводы Тэтчера являются злобной и бесчестной карикатурой на статьи Троцкого в Проблемах быта. То, что Тэтчер называет примером самохвальства, нескромным расхваливанием своих собственных особых качеств, на самом деле, когда обдумываешь этот вопрос в реальном социальном контексте и со знанием истории российского революционного движения, выступает одним из лучших и прочувственных описаний соотношения между культурой, развитием пролетарского классового сознания и борьбой за социализм. То, что Тэтчер хочет выдать за перечень обидных замечаний Троцкого по поводу российских рабочих и свойств их поведения, уже упомянутых: безграмотность, расхлябанность, склонность к ругани и т.д., — все это было проявлением ужасного гнета, под которым жили народные массы царской России. Все эти проблемы простого народа являлись частью того, что поколения лучших слоев демократической и социалистической интеллигенции часто называли "нашей ужасной российской действительностью". Борьба против этого позорного проявления человеческой деградации, в конечном итоге, нашла глубокий отклик в рабочем классе [28].
Когда работы ведущих представителей русской революционно-демократической интеллигенции XIX века рассматриваются под углом зрения того, какой вклад они внесли в развитие классового сознания и культурности масс, то вполне можно признать, что в Проблемах быта Троцкий поднимает многие из этих вопросов на еще большую высоту, придавая им дополнительный смысл и глубину. Таково, например, значение его статей "Борьба за культуру речи" или "Вежливость как необходимая смазка ежедневных отношений". Как проницательно заметил профессор С.А. Смит, "борьба за культуру речи исчезла с повестки дня" в конце 1920-х годов, когда Сталин укрепил свой контроль над властью [29]. Стоит добавить, что многое из того, о чем Троцкий писал в этих статьях, носит более чем просто исторический интерес, затрагивая также аудиторию за пределами России. В той степени, в какой сегодня мы является свидетелями ужасной действительности, в которой культура подвергается постоянным нападкам, а любые формы общественной реакции поддерживаются и навязываются господствующей массовой культурой, Проблемы быта сохраняют всю свою актуальность.
В некоторых местах своей книги Тэтчер опускается до уровня откровенной чепухи. Он заявляет: "Можно даже утверждать, что Троцкий презирал своих соотечественниц не меньше любого эгоцентричного мужлана" [30]. В доказательство Тэтчер ссылается на мемуары библиотекарши, которая вспоминает, что жена Троцкого однажды пришла к ней в библиотеку одолжить журнал для мужа. Итак, пишет Тэтчер, "мы узнаем, что Троцкий эксплуатировал свою жену как (бесплатную?) секретаршу..." [31] Тэтчер укоряет Троцкого за неспособность "смотреть на действительность с точки зрения женщины", как последний рекомендует в одной из своих статей. Откуда взял Тэтчер факты для такого обвинения? "Он, конечно, не предлагал женскую кандидатуру для замены Ленина; он не опубликовал более полное объяснение мировых перспектив с точки зрения женщины" [32]. Как давать ответ на подобную критику? [33]
Примечания:
1. Thatcher, pp. 7-8.
2. The Conscience of the Revolution, p. 244. Еще один замечательный источник, объективно излагающий конфликт, связанный с публикацией Уроков, это работа Э. Х. Карра Socialism in One Country, Volume 2 (Baltimore, Maryland: Penguin, 1970), pp. 11-44.
3. Thatcher, p. 35.
4. Тэтчер, как и можно было предполагать, пытается преуменьшить значение тиражей газет, рассуждая, что напечатанный тираж может превышать число читателей. Это, конечно, возможно. Но также вполне возможно, что в отношении популярных газет, каждую копию могли передавать из рук в руки, и число читателей превышало цифру тиража.
5. Thatcher, p. 35.
6. Ibid, p. 35.
7. Ibid, p. 35.
8. Сборник "Силуэты: политические портреты", Москва, Политиздат, 1991, стр. 344.
9. Там же.
10. "Происхождение большевизма", Нью-Йорк, 1946, стр. 385-6.
11. Thatcher, p. 125. В действительности, Троцкий никогда не заявлял о том, что считает себя безошибочным. И Тэтчер не дает ни одной ссылки на конкретный факт, где Троцкий утверждал бы, что "только его методы" являются верными.
12. Ibid, pp. 125-26.
13. Письмо от 19 октября 1923 г. включено в сборник документов Борьба за власть: Россия в 1923 г. под редакцией Валентины Вилковой. Хотя Тэтчер часто цитирует Вилкову, он не ссылается на эту работу как источник письма от 19 октября; он также не ссылается на ее оценку этого документа. Вилкова пишет, что письмо от 19 октября "является ярким примером методов, которые большинство использовало в этой дискуссии. Сталин является наиболее вероятным автором этого письма, поскольку аргументация и стиль представления совпадают с его докладом на октябрьском пленуме Центрального Комитета. Письмо включает серьезные передержки фактов, открытую ложь и фальсификацию как исторических фактов, так и ситуации внутри партии и в стране в целом".
14. Interregnum, London, 1969, p. 307.
15. Thatcher, p. 127.
16. Gregor, p. 221.
17. В своем общем Введении в книгу, Грегор желчно осуждает Ленина словами, отдающими антикоммунистической идеологией "холодной войны". Он утверждает, что сталинизм логично вырос из личной непримиримости и политической доктрины Ленина.
"Ленин был учителем, а Сталин учеником, который довел наследие своего учителя до логического конца. Страницы истории переполнены рассказами о жестокостях, совершенных во имя больших идей. Эти два большевистских вождя не были исключением. Как ни трудно признать это, каждый из них по-своему желал служить тому, что он считал наиболее достойной целью; и в этом заложена ирония истории, так как нет людей более опасных и жестоких, чем те, которые "знают", как спасти человечество".
18. Thatcher, p. 128.
19. В интересующем нас отрывке, Троцкий сказал: "У англичан есть историческая пословица: права или неправа, но это моя страна. С гораздо большим историческим правом мы можем сказать: права или не права в отдельных частных конкретных вопросах, в отдельные моменты, но это моя партия. И если я, по мнению иных товарищей, напрасно сделал здесь те или другие напоминания, если я здесь, по мнению иных товарищей, напрасно рисовал те или другие опасности, то я, со своей стороны, считаю, что я выполняю только свой долг члена партии, который предупреждает свою партию о том, что считает опасностью" (Тринадцатый съезд РКП(б), Стенографический отчет, Москва, 1963, стр. 158).
20. Последние письма и статьи, Москва, Политиздат, 1989, стр. 4.
21. Там же.
22. Там же, стр. 5-6.
23. Thatcher, p. 131.
24. Lenin: A Political Life, Volume 3 (Bloomington and Indianapolis, 1995), pp. 273-74.
25. Ibid, p. 285.
26. Thatcher, p. 135.
27. Ibid, pp. 135-37.
28. Как хорошо объяснил профессор С.А. Смит из Эссекского университета, "начиная с 1880-х годов, появился слой "сознательных" рабочих, которые восставали против нищеты и деградации, окружавшей их, и боролись за прогресс через самообразование. Взяв пример с радикальной интеллигенции, они идентифицировали себя с идеалом культурности, который представляла интеллигенция. Это понятие "культурности" соединяло мысли о развитии индивидуума с размышлениями об эволюции общества в целом. С одной стороны, оно означало личный подъем в смысле интеллектуального развития, улучшения поведения и обращения с другими: в итоге, усиление в самом себе врожденной человеческой гордости, способной завоевать уважение других. С другой стороны, культурность являлась социологической категорией, помогающей оценить уровень цивилизованности, достигнутый конкретным обществом на общем эволюционном пути. В этом смысле России был свойственен именно недостаток культурности ; ее рассматривали как более близкую к "азиатскому" варварству, нежели к западноевропейской цивилизации".
Смит продолжает: "Для "сознательных" рабочих отказ от мата был важнейшим элементом в приобретении культурности. Так же как и интеллигенты, эти рабочие рассматривали площадную брань как симптом недостатка культуры, который опутывает русское общество. На индивидуальном уровне ругань являлась признаком недоразвитой личности (то есть внутреннего чувства личного уважения и ценности человека) и признаком неуважения к другим. Эти люди считали, что учиться управлять речью (и эмоциями) важно для достижения той интеллектуальной и моральной самодеятельности, которая составляла ось культурности. В более широком смысле способность контролировать свой разговор показывает способность человека контролировать и направлять более широкие аспекты трудовой жизни, и, в конечном итоге, всего общества. С социальной точки зрения повседневное использование рабочими ругани и мата рассматривалось сознательным меньшинством как тягостное напоминание о политической отсталости рабочего класса". ("The Social Meanings of Swearing: Workers and Bad Language in Late Imperial and Early Soviet Russia", Past and Present, № 160 (August 1998), pp. 177-79.
29. Профессор Смит пишет, что "в сталинскую эпоху мат стал обычным явлением среди новых поколений чиновников" (Ibid, p. 200).
30. Thatcher, p. 137.
31. Ibid, p. 137.
32. Ibid, p. 138.
33. Тэтчер не указывает, какая женщина могла стать этим кандидатом. Чтобы попробовать ответить даже на это намеренно неопределенное обвинение, я процитирую краткий отрывок из Автобиографии сексуально эмансипированной женщины, написанной Александрой Коллонтай, одной из видных женщин-большевиков. После революции она работала в руководстве Женотдела при ЦК РКП(б). В связи с этой работой Коллонтай писала: "Закон, облегчающий аборт, а также ряд законов, помогающих женщинам, были проведены нашей секцией и подтверждены правительством... Наша работа получила полную поддержку Ленина. А Троцкий, хотя и был перегружен на военной работе, всегда без задержки и с охотой выступал на наших конференциях" [ Autobiography of a Sexually Emancipated Woman, New York, 1971, p. 42]. Эти слова были написаны в 1926 году. К тому времени стало политически опасным хвалить Троцкого. Этот факт придает словам Коллонтай особый вес.
К началу страницы
МСВС ждет Ваших комментариев:
© Copyright
1999-2017,
World Socialist Web Site |
