|
МСВС : МСВС/Р : Новости и комментарии : Мировая экономика
Версия для распечатки
Мировой экономический кризис — 1991-2001 годы.
Ник Бимс
16 апреля 2002 г.
Ниже публикуется вторая часть лекции, прочитанной 16 января 2002 года Ником Бимсом, национальным секретарем партии Социалистического Равенства (Австралии) и членом Международной редакционной коллегии Мирового Социалистического Веб Сайта. Лекция была прочитана в рамках международной школы, организованной в Сиднее партией Социалистического Равенства Австралии.
Падение фондового рынка в 1987 году стало прологом девяностых годов. Это падение, начавшееся на Уолл-Стрит, во всех отношениях являлось всемирным явлением. Противоречия между правительством США и финансовыми властями, а также немецкими банкирами относительно размеров процентных ставок привели к опасениям относительно быстрого падения цены доллара, которые выразились в оттоке капиталов из финансовой системы США.
Только посредством широкомасштабного вмешательства Федеральной Резервной Системы США и других центральных банков мировой финансовый кризис был преодолен. Эти финансовые институты влили в мировой финансовый механизм большое количество ликвидных средств. Однако по шаблону, который повторялся в течение всего десятилетия, те самые меры, которые были использованы для борьбы с кризисом, создавали условия для роста еще более серьезных проблем. В данном случае вливание ликвидных средств способствовало дальнейшему раздуванию и без того увеличивавшегося японского финансового пузыря.
Накачка японского финансового пузыря началась после заключения соглашения Плаза (Plaza agreement) в сентябре 1985 года, согласно которому центральные банки договорились переоценить основные мировые валюты по отношению к доллару США. Девальвация доллара и ревальвация иены имели два прямых следствия. Во-первых, японские экспортные товары стали более дорогими, что привело к перемещению японского производства в восточно-азиатский регион, в котором валюты продолжали равняться на девальвированный доллар США. Во-вторых, японские активы оказались переоцененными, что привело к повышению цен на земельную собственность в Японии, в результате чего токийский фондовый рынок достиг беспрецедентных высот. В итоге к концу 1989 года индекс Nikkei достиг отметки в 40.000 пунктов (сегодня он находится в районе 13.000). Однако этот пузырь не мог увеличиваться до бесконечности. Его резкое сдувание в начале 1990-х годов привело Японию к долговой дефляции, которая не преодолена до сих пор.
В действительности это было одной из главных характерных свойств 1990-х годов: неспособность второй по своим размерам экономики мира вырваться из порочного круга, в который она попала в конце 1980-х годов. Падение цен на землю и ценные бумаги в Японии привело к увеличению «плохих» долгов на счетах японских банков и размыванию их собственных средств. Это, в свою очередь, вело к урезанию кредитов и капиталовложений и развалу финансовых институтов. Последующий экономический спад сопровождался дальнейшим сокращением цен на акции и земельную собственность, ускоряя дальнейшее ослабление положения банков и т.д.
От развала МОКВ до финансового пузыря в США
Первым большим кризисом 1990-х годов стал развал европейского Механизма обменного курса валют (МОКВ) в 1992 году. Британский фунт — в условиях широкомасштабной спекуляции фондов страхования от потерь — был изъят из МОКВ, а скандинавская банковская система внезапно оказалась перед лицом увеличения процентных ставок более чем на 100 процентов.
За этим последовал крах мексиканского песо в конце 1994 года и последующее «мексиканское спасение [bailout]» ценой в 50 млрд долларов США, которое было организовано администрацией Клинтона в начале 1995 года. Выражение «мексиканское спасение» является неправильным употреблением слов. Может быть, было бы более точно характеризовать его как спасение финансовых интересов США, связанных с капиталовложениями в мексиканские облигации.
Едва только это «спасение» было осуществлено, как разразился новый кризис. Соглашение Плаза 1985 года было направлено на снижение цены доллара США и стимулирование американского экспорта. В конце 1980-х годов и в первой половине 1990-х годов рост экспорта давал треть общего увеличения ВВП США. Однако дешевый американский доллар подвергал международную финансовую систему величайшему напряжению и привел к кризису в экономических отношениях между США и Японией.
В апреле 1995 года доллар США резко снизился до рекордно низкой отметки в 79 иен за один доллар. Иена выросла более чем на 60 процентов по отношению к доллару сравнительно к уровню начала 1991 года и на 30 процентов по сравнению с уровнем начала 1994 года. Однако увеличение цены иены разрушило зависимую от экспорта японскую экономику. При достижении иеной такого уровня японские экспортеры не могли покрыть даже свои текущие издержки, не говоря уже о получении прибыли от продаж на международных рынках. Администрация Клинтона, несмотря на проведение в высшей степени агрессивной политики по отношению к Японии, не могла игнорировать воздействия дорожающей иены на дешевеющий доллар. Для США опасность заключалась в том, что если продолжающееся падение доллара приведет к финансовому кризису в Японии, то японские активы могли быть быстро выведены с финансовых рынков США, приводя к росту процентных ставок и погружению экономики США в рецессию. Это происходило в тот самый момент, когда Америка только оправлялась от рецессии 1990-1991 годов и нескольких лет очень низкого экономического роста.
В апреле 1995 года было заключено соглашение по снижению цены иены и увеличению цены доллара — разновидность отмены договора Плаза. Однако это соглашение, которое предотвратило ближайший финансовый кризис в отношениях доллара и иены, вызвало долговременные последствия. Рост доллара привел в действие процесс надувания в США финансового пузыря, которое продолжалось до апреля 2000 года. Увеличение цены доллара и активов США привело к притоку ликвидных средств в США со всего остального мира. В 1995 году остальной мир купил государственных ценных бумаг США на сумму в 197,2 млрд долларов США. Эта сумма в два с половиной раза превышала среднегодовой показатель предшествующих четырех лет. В 1996 году размер покупок составил 312 млрд долларов, а в 1997 году — 187,6 млрд долларов. Всего общая сумма достигла более полутриллиона долларов только за три года!
Это оказало прямое воздействие на фондовый рынок. Индекс S&P 500, который в 1994 году вырос только на 2 процента, увеличился на 17,6 процента в 1995 году и еще на 23 процента в 1996 году. В декабре 1996 года Гринспен сделал свое предупреждение об «иррациональном изобилии». В 1997 году индекс S&P 500 увеличился еще на 30 процентов.
Составляя диаграмму общего роста рынка, Роберт Шиллер (Shiller) отмечает в своей книге Irrational Exuberance [ Иррациональное изобилие ]: «Индекс Dow Jones Industrial... в начале 1994 года стоял на отметке около 3600 пунктов. К 1999 году он достиг показателя в 11.000, более чем утроившись за пять лет, а общий рост цен на фондовом рынке составил свыше 200 процентов. На начало 2000 года индекс Dow достиг 11.700 пунктов. Однако в течение того же периода основные экономические индикаторы вовсе не утроились. Доход на душу населения и Валовой Внутренний продукт выросли менее чем на 30 процентов, и почти половина этого роста произошла благодаря инфляции. Корпоративные прибыли увеличились менее чем на 60 процентов, и это произошло на временной рецессионно-депрессивной основе» [Shiller, Irrational Exuberance, p. 4].
Существовала прямая связь между ростом задолженности, ростом фондового рынка и увеличением цены доллара. В действительности они образовали разновидность порочного круга, который сохранялся за счет надувания финансового пузыря в США. Приток капитала, привлеченный растущим долларом, финансировал увеличение долгов, многие из которых, в свою очередь, использовались для финансирования покупок акций. Увеличение цен на фондовом рынке привлекало в США новый капитал, который стремился получить большую норму прибыли от финансовых инвестиций — норма прибыли определялась не столько реальными доходами, сколько увеличением цены активов, что является классической формой финансового пузыря.
Этот процесс иллюстрируют следующие данные. К 1999 году корпоративный долг по отношению к общей сумме активов компаний, входящих в индекс S&P 500, составил 116 процентов по сравнению с 84 процентами в конце 1980-х годов. Заимствования нефинансовых корпораций в период с 1994 по 1999 годы составили 1,22 триллиона долларов США. Из этой суммы только 15,3 процента средств было использовано для финансирования капиталовложений, в то время как не менее 57 процентов, или 694,7 млрд долларов, было использовано на покупку с целью поддержания цен на акции [to buy back stocks].
В первом квартале 2000 года — когда рынок достиг пика — цена корпоративных активов, их рыночная капитализация выросла до 19,6 трлн долларов по сравнению с 6,3 трлн в 1994 году. Однако этот показатель не имел никакой связи с реальной экономикой. Рыночной капитализации, выраженной в процентном отношении к ВВП, потребовалось всего пять лет — с 1995 по 2000 годы — чтобы утроиться с 50 до 150 процентов. В течение того же периода корпоративные доходы после вычета налогов увеличились на 41,2 процента. Для сравнения: рыночной капитализации потребовалось 13 лет — с 1982 по 1995 годы — чтобы удвоиться с 25 до 50 процентов ВВП, в то время как в течение того же периода корпоративные прибыли выросли на 160 процентов.
«Азиатское чудо»
Были и другие последствия переоценки доллара. После заключения соглашения Плаза 1985 года и переоценки японской иены так называемые восточно-азиатские тигры — Южная Корея, Таиланд, Малайзия, Сингапур, Индонезия и до некоторой степени Филиппины — стали средоточием японских инвестиций. Затем, с начала 1990-х годов, принимая во внимание вялый в то время рост экономики США, американский капитал в поиске новых прибыльных рынков сбыта начал рассматривать эти страны в качестве объекта для своих инвестиций. Так называемое «азиатское чудо» возникло в результате притока этого капитала и ввода в действие новых производственных мощностей корпорациями, которые стремились воспользоваться более дешевым трудом этого региона.
Это был не просто азиатский вопрос. Этот регион начал играть все более значительную роль в мировой экономике. В течение периода с 1990 по 1997 годы Восточно-азиатский регион получил около двух третей новых мировых инвестиций и дал около половины роста мирового ВВП. Он приобретал все большее значение в качестве стимулятора экономики США и Европы.
Следующие данные показывают значение этого региона по отношению к инвестиционным потокам. В конце 1996 года три страны этого региона находились в числе крупнейших получателей частных иностранных капиталовложений. Индонезия получила третью по размерам в мире долю (17,9 млрд долларов США), Малайзия была четвертой (16 млрд долларов), а Таиланд — шестым (14,7 млрд долларов).
«Чудо» базировалось на двух основах: способность региона конкурировать на экспортных рынках и продолжительный приток иностранного капитала. Однако эти основы оказались под ударом после отмены в 1995 году соглашения Плаза, в результате которой доллар снова вырос по отношению к иене. Восточно-азиатские экономики, валюты которых были привязаны к доллару, сразу же столкнулись с трудностями. Их проблемы были усугублены тем фактом, что китайская валюта — юань — была девальвирована в 1994 году, и Китай стал еще более привлекательным объектом для капиталовложений и перемещения производства. Отказ от привязки к доллару хотя и мог бы удешевить экспорт восточно-азиатских тигров, но в действительности не был для них предметом выбора, потому что это привело бы к спаду капиталовложений. Одной из причин привлекательности этого региона для иностранных инвестиций была именно стабильность его валют по отношению к доллару.
К 1996 году рост экспорта региона начал уменьшаться и стали увеличиваться проблемы, связанные с задолженностью. Затем, в 1997 году, девальвация таиландского бата и крах бума на рынке недвижимости этой страны спровоцировали кризис.
С 1994 по 1996 годы приток капитала в четыре страны, которые оказались вскоре в наибольшей степени поражены кризисом, увеличился более чем в два раза с почти 40 до 93 млрд долларов. Однако в 1997 году произошел чистый вывоз капитала в размере 12 млрд долларов. Эта утечка 105 млрд долларов была эквивалентна 10 процентам ВВП пострадавших от кризиса стран.
«Кризис 1997-1998 годов... означал к 2000 году краткосрочную потерю 10-20 процентов ВВП для Таиланда, Индонезии, Кореи и Малайзии (если предположить, что рост 1996-1997 годов продолжался бы). Долгосрочные совокупные потери были еще значительнее. Азиатский кризис был более глубоким и более жестоким, чем обычно бывает финансовый кризис... По предварительным оценкам... в 1998-2000 годах Азиатский кризис и его глобальные последствия сократили производство мирового продукта на 2 трлн долларов США. Это составляло примерно 6 процентов мирового ВВП; до сих пор это был самый серьезный кризис. Также было подсчитано, что азиатский кризис по официальным данным сделал безработными 10 млн человек. Более того, примерно 50 млн человек в одной только Азии оказались за чертой бедности» [ Democratising Globalisation, p. 31].
Когда разразился Азиатский кризис, Клинтон списал его на счет «сбоя». Однако вскоре, после дефолта России в августе 1998 года и разорения в США фонда страхования от потерь [hedge fund] «Long Term Capital Management» (LTCM), администрация Клинтона оценивала экономическое положение как самое серьезное за весь послевоенный период.
Рецессия в США и избыточное накопление капитала
Вмешательство Федеральной Резервной системы и спасение LTCM предотвратило «системный обвал [failure]» банковской и финансовой системы. Однако без последствий не обошлось. Неоднократные снижения процентной ставки с конца 1998 года и вплоть до 2000 года способствовали дальнейшему раздуванию финансового пузыря в США, достигшего пика в апреле 2000 года. Годом позже экономика США вступила в фазу рецессии.
Самой значительной чертой этого спада является то, что он не похож ни на какое другое явление подобного за весь послевоенный период. Спад не был вызван подъемом Федеральной Резервной системой процентных ставок в ответ на рост инфляции. Напротив, общей тенденцией последнего времени было снижение цен, если не вступление в настоящую дефляцию, то есть в состояние падающих цен.
Основной причиной данной рецессии является спад инвестиций после обвала на фондовом рынке. Это привело к расту опасений, что после 11-го по счету понижения процентных ставок в 2001 году, которое не смогло вызвать подъема конъюнктуры, экономика США может оказаться в положении, близкому ситуации в Японии, где денежно-кредитная политика оказывается бездейственной, потому что сложились условия дефляции. В то же время эти обстоятельства являются выражением избыточного накопления [over-accumulation] капитала.
Степень избыточности накопления можно увидеть на примере телекоммуникационной промышленности. В этой отрасли производства искусственное раздувание экономического подъема фактически было намного более значительным, чем в области коммерческого использования Интернета. В статье, опубликованной в газете Financial Times 4 сентября прошлого года, отмечается степень краха, постигшего сферу телекоммуникаций, и его последствия:
«Неудачливые организаторы веб-сайтов и интернет-торговцы могут растратить несколько десятков млн долларов, прежде чем обанкротятся, однако, согласно Европейской наблюдательной организации за информационными технологиями, за период с 1997 по 2001 годы расходы на телекоммуникационное оборудование и услуги в Европе и США составили более 4 трлн долларов».
«По данным "Thomson Financial", с 1996 по 2001 годы банки выдали 890 млрд долларов в синдицированных кредитах. Еще 415 млрд долларов заимствований были обеспечены рынком облигаций, а 500 млрд долларов были получены за счет эмиссии корпоративных облигаций и выпуска ценных бумаг на фондовом рынке».
«Еще больше средств поступило от прибыльных акций ведущих компаний, которые довели себя до грани банкротства или переступили эту грань, полагая, что взрывообразное расширение использования Интернета создаст почти неограниченный спрос на телекоммуникационное оборудование».
«Мировая финансовая система попала в наркозависимость от подбрасывания топлива в этот костер. Почти половина европейского банковского кредита в 1999 году досталась телекоммуникационным компаниям. По оценкам кредитного агентства "Moody's", около 80 процентов всех высокодоходных или "бросовых" [junk] облигаций, выпущенных в США в разгар бума, относились к телекоммуникационным операторам. Пять из десяти самых больших слияний или покупок в истории, произошедших во время бума, касались телекоммуникационных компаний».
«Прочным наследием всех этих денег является избыток "bandwidth" [широкополосности] — способности передавать большие объемы информации и основного сырья всех телекоммуникационных сетей. Этот избыток столь велик, что если бы 6 млрд населения мира должны были бы непрерывно говорить в течение следующего года, то их слова при использовании потенциальных возможностей можно было бы передать в течение нескольких часов».
Далее в статье указывается на то, что крах искусственного раздувания экономического подъема в области телекоммуникаций ощущается во многих сферах. Дефолты по долгам телекоммуникационных компаний в общем составили сумму 60 млрд долларов; в тысячах инвестиционных банках было проведено сокращение штатов; за шесть месяцев было уничтожено более 300 тысяч рабочих мест в телекоммуникационной промышленности и 200 тысяч рабочих мест в компаниях-поставщиках и смежных отраслях производства.
«Цена всех телекоммуникационных операторов и производителей на фондовом рынке упала на 3.800 млрд долларов со времени ее пика в 6.300 млрд долларов, достигнутого в марте 2000 года. В сравнении с этими данными совокупные потери в цене на всех азиатских фондовых биржах в ходе Азиатского финансового кризиса конца 1990-х годов составили только 813 млрд долларов» [Дэн Робертс, «Блестящие надежды на помойке стоимостью триллионы долларов», Financial Times, 4 сентября 2001 г.].
Это только самое рельефное выражение общего состояния избыточного накопления капитала во всей мировой экономике. Еще в феврале 1999 года британский журнал The Economist предупреждал, что «благодаря огромным избыточным мощностям» мир «наводнен излишними мощностями по производству компьютерных процессоров, стали, машин, текстиля и продуктов химической промышленности». Он пришел к выводу, что разрыв в мировом производстве — между промышленными мощностями и их использованием — приблизился к своему самому высокому уровню со времени 1930-х годов.
Эти настроения отразились в ежегодном докладе Банка международных расчетов [Bank for International Settlements], опубликованном в июне 1999 года: «Излишек избыточных производственных мощностей во многих странах и отраслях продолжает оставаться серьезной угрозой финансовой стабильности. Без регулярного сокращения или ликвидации избыточных мощностей норма прибыли на капитал продолжит разочаровывать, что связано в долгосрочной перспективе с потенциальным снижением доверия и уменьшением расходов на инвестиции. Более того, финансовая устойчивость институтов, которые финансировали это наращивание основного капитала, становится все в большей степени сомнительной».
Можно было бы продолжить перечень показателей глубины рецессионных и дефляционных тенденций внутри мировой экономики. Мы должны также отметить, что значительные долговые обязательства отягощены заявлениями об увеличивающихся прибылях в «новой экономике». Последние данные показывают, что прибыли, в качестве доли дохода, падали каждый год, начиная с 1997 года. Банкротство компании «Enron» являлся симптоматичным для всей «новой экономики» в целом.
Важным пунктом является не то, как рецессия возникла, а какова ее природа. Она является не переходом к более стабильному положению в мировой экономике, а новейшим выражением увеличивающегося дисбаланса, который развивался с начала 1990-х годов.
Позвольте напомнить: прошедшее десятилетие началось с волны притока капиталовложений в восточно-азиатский регион, приветствовавшегося в 1993 году Мировым банком в качестве «экономического чуда». Рост в Азии составил значительную долю мирового экономического роста и инвестиций. Затем во второй половине этого десятилетия финансовый пузырь США и инвестиционный бум в значительной степени поддерживали мировую экономику. С 1996 по 2000 годы, по приблизительным оценкам, только США произвели около половины всего мирового дополнительного спроса. Однако они достигли этого результата только посредством создания того, что следует классифицировать как один из самых больших в истории капитализма финансовых пузырей.
К началу страницы
МСВС ждет Ваших комментариев:
© Copyright
1999-2017,
World Socialist Web Site |
